Установка памятника

П. А. Столыпину в Москве

В Москве установили памятник премьер-министру начала века, проявившему себя одновременно реформатором и сторонником стабильности, - Петру Столыпину. Бронзовый монумент в 4,6 метра высотой расположился у Дома правительства, на Краснопресненской набережной.

Фото: ИТАР-ТАСС


Владимир Путин и Дмитрий Медведев возложили цветы к памятнику Петру Столыпину

Владимир Путин и Дмитрий Медведев
возложили цветы к памятнику
Петру Столыпину. 27.12.2012 года.
по материалам сайта "Правительство России"


Владимир Путин и Дмитрий Медведев возложили цветы к памятнику Петру Столыпину

Фотомонтаж памятника П.А. Столыпину

На сооружение памятника П.А. Столыпину в Москве собрано пожертвований 1095  на сумму 27 586 639.14 руб. 





Союз 17 Октября. / К.А. Соловьев

«Союз 17 Октября» - партия, представлявшая правое крыло русского либерализма начала XX в. Первые шаги к ее организации были предприняты в конце октября 1905. Ядром партии стало меньшинство участников земского съезда в Москве в ноябре 1905, отказавшееся подписать его общеполитическую резолюцию. 9 ноября 1905 в газете «Слово» был издан первый вариант программы партии. 8-12 февраля 1906 состоялся первый съезд «С. 17 О.» в Москве. К осени 1906 в состав «С. 17 О.» вошли Торгово-промышленная партия, Партия правового порядка, Конституционно-монархический правовой союз, Партия Манифеста 17 Октября в Иваново-Вознесенске, Партия «За царя и порядок» в Калуге и др. «С. 17 О.» задумывался как объединение всех центристских сил. Вливавшиеся в его состав объединения не распускались, а продолжали свое существование уже в рамках «С. 17 О.». Членство в «С. 17 О.» не накладывало никаких особых обязанностей, в т. ч. и уплату партийных взносов. В 1906 у партии было 260 местных отделений. Общая численность «С. 17 О.» достигала 75-77 тыс. чел. Особым влиянием октябристы пользовались в земских губерниях. Социальная основа партии: крупное землевладение и предпринимательские круги. Значительную роль в столицах играли немецкие группы «С. 17 О.». В 1906-1907 53,22 % членов партии – потомственные дворяне, 21,99 % - купцы и потомственные почетные граждане. По роду занятий 48,96 % октябристов – чиновники, более 31 % - представители предпринимательских кругов. Уже после июля 1906 организационная структура партии начала распадаться: около четверти местных отделений «С.17 О.» прекратили свое существование, заметно сократилась численность объединения. В «С. 17 О.» параллельно существовало два ЦК – московский и петербургский. В их состав вошли А.И. Гучков, Н.И. Гучков, П.А. Гейден, В.И. Герье, П.Л. Корф, М.В. Красовский, Ю.Н. Милютин, В.М. Петрово-Соловово, М.А. Стахович, Н.А. Хомяков, Д.Н. Шипов и др. На II съезде партии в мае 1907 было принято решение о создании единого ЦК с местопребыванием в Москве. В 1906 количество печатных органов партии достигало 50. Издавались газеты на русском, немецком, латышских языках, в т. ч. «Голос Москвы», «Известия Московского клуба С. 17 О.» и т. д.

Идеологические основания программы «С. 17 О.» «коренились» в земском движении середины 1890-х – 1905. Как утверждал А.И. Гучков на III съезде партии 4 октября 1909, ««С.17 О.» исторически вышел из рядов либеральной земской оппозиции, которая в борьбе с административным гнетом и реакционными элементами отстаивала права самоуправления и скромные культурные начинания. Эти же силы принимали участие в манифестациях, которые привели в 1905 к разрешению политического кризиса , может быть, именно их присутствие и придало внушительность этим манифестациям, обеспечив им успех» (Партия «С. 17 О.». М., 2000. Т. 2. С. 85). Значительную роль в возникновении организационных и идеологических предпосылок к формированию партии сыграл кружок «Беседа» (1899-1905). В ходе его деятельности установились прочные связи между различными кругами земской либеральной оппозиции; также был найден идеологический компромисс между умеренными земскими конституционалистами (П.А. Гейденом, В.М. Петрово-Соловово и др.) и сторонниками неославянофильской концепции власти (М.А. Стаховичем, Д.Н. Шиповым и др.). И те, и другие соглашались с необходимостью институционального преобразования политической системы России, настаивая на учреждении всенародного представительства. Однако вопрос о природе власти нового учреждения ими намеренно не обсуждался, чтобы избежать возможных разногласий.

Значимым импульсом для организационного сплочения новой силы стал Манифест 17 Октября 1905, который благодаря своей неоднозначности способствовал консолидации различных общественных кругов, готовых к конструктивному диалогу с властью. В «С.17 О.» превалировала интерпретация Манифеста 17 Октября как конституционной хартии, давшей начало новому государственному строю России. Вместе с тем, эта точка зрения не была единственной. «Левое крыло нашего союза предпочитает называть новое государственное устройство России умеренной конституцией. Правое крыло видит в нем видоизмененное самодержавие в его дальнейшей эволюции. Одно несомненно для тех и других и для всякого: не ложны слова манифеста 20 февраля (1905. – Ред.), что «произошло великое преобразование в государственном строе нашего отечества»», - говорил Д.А.Олсуфьев 21 марта 1906 г. на собрании «С. 17 О.» (ОПИ ГИМ Ф.164 Оп.1 Д.54 Л.32 об.). При всех различиях во взглядах октябристы соглашались с тем, что перед Россией стояла двуединая задача системной модернизации страны при сохранении своеобразия свойственных ей ценностных ориентиров.

Программа «С. 17 О.» предполагала распространение широких гражданских и политических свобод на граждан России. «В политически свободном государстве должна господствовать и гражданская свобода, создающая единственно надежную основу для всестороннего развития как духовных сил народа, так и естественной производительности страны. Манифест 17-го Октября на первое место ставить дарование незыблемых основ гражданской свободы. Развитие и укрепление этих начал в законодательстве и правах составляет одну из главнейших задач союза» (Российские либералы: кадеты и октябристы. М., 1996. С. 61). К числу гражданских прав человека, которые должны были быть гарантированы законом, относились свобода вероисповеданий, свобода слова, свобода собраний и союзов, передвижения, выбора места жительства и рода занятий. Также должна была быть обеспечена неприкосновенность личности, жилища, переписки, собственности граждан. Причем эти нормы обладали бы реальной силой лишь в случае модернизации самой власти, так как отстаивать свои права можно лишь в случае наличия независимой судебной системы и представительной формы правления. «Упорядочение форм общежития и упрочение гражданской свободы возможны лишь тогда, когда население страны находит опору и защиту всех своих прав в судe и когда деятельность административных властей поставлена в границы, ясно очерченные в законe» (Российские либералы: кадеты и октябристы. М., 1996. С. 64). Для того, чтобы суд стал эффективным механизмом отстаивания гражданских прав и свобод, он должен быть в полной мере независимым, гласным и бессословным. Октябристы настаивали на необходимости искоренить все рудименты прежней канцелярской модели судопроизводства.

В новых условиях особое значение приобретали и земства, которые также подлежали коренному преобразованию. Октябристы предлагали расширить сферу компетенции органов местного самоуправления, демократизировать их, ввести мелкую земскую единицу – волостное земство. Предполагаемое «С. 17 О.» вовлечение широких народных масс в активную политическую и общественную жизнь было невозможным без повсеместного распространения образования. Поэтому октябристы полагали, что едва ли не первая задача, стоявшая перед Думой, - принятие закона о всеобщем начальном образовании.

При этом октябристы выступали сторонниками сильной центральной государственной власти и были принципиальными противниками федерализации России. «Жизненным условием для укрепления внешней мощи России и для ее внутреннего процветания является ограждение единства ее политического тела, сохранение за ее государственным строем исторически сложившегося унитарного характера» (Российские либералы: кадеты и октябристы. М., 1996. С. 59-60). Они предлагали предоставить особый статус автономии лишь Финляндии. Однако подобная установка не препятствовала развитию широкого местного самоуправления и созданию благоприятных условий существования разнообразных национальных культур и конфессий.

Сохранение исторически сложившихся политических традиций предполагало и отстаивание принципа монархического суверенитета, когда источником всей власти в стране был император, который даровал народу конституцию и могущество которого являлось залогом ее исполнения. По мнению октябристов, монархическое начало обеспечивало преемственность власти, способствовало национальному единству страны. Оно также выполняло важную социальную функцию, будучи силой несословной и надклассовой. Характерна славянофильская риторика, присущая в этом случае программе октябристов, когда единение царя и народа противопоставляется бюрократической системе управления последних столетий: «Прежний неограниченный Самодержец, всемогущ по идее, но связанный в действительности всеми путами приказного строя, слабый вследствие отчужденности от него народа, становится конституционным монархом, который, хотя и находит пределы своей воли в правах народного представительства, но в самом единении с народом, в союзе с землей, в новых условиях государственного строя получает новую мощь и новую высокую задачу быть верховным вождем свободного народа» (Российские либералы: кадеты и октябристы. М., 1996. С. 60-61) .

Вместе с тем, перед Россией стояла необходимость проведения широких социальных реформ. В первую очередь это относилось к крестьянскому вопросу. Согласно программе «С. 17 О.», решение этого вопроса заключалось в повышение производительности труда русского крестьянина. По мнению октябристов, это было невозможно без обеспечения его правового равноправия со всеми прочими сословиями Российской империи. Помимо этого, государство должно было создавать наиболее благоприятные социально-экономические условия для роста производительности сельского хозяйства: оно должно было дать возможность крестьянину свободно выходить из общины, способствовать развитию мелкого кредита, содействовать расселению и переселению сельского населения, законодательным образом отрегулировать существование мелкой земельной аренды, инициировать разверстание чересполосных земель, передать часть государственных земель в пользу крестьян. Октябристы не исключали возможности отчуждения частновладельческих земель в случае крайней необходимости. 7 мая 1907 на II съезде партии была принята «земельная программа» «С. 17. О.», которая предполагала создание эффективного крестьянского хозяйства и, в целом, соответствовало положениям аграрной реформы П.А. Столыпина.

Решение рабочего вопроса «С. 17 О.» видел в реформировании законодательства с целью ограничения часов работы женщин и детей, введения страхования на случай болезни, инвалидности и смерти рабочего. Также октябристы выступали за свободу деятельности профессиональных союзов и организации стачек как формы борьбы за экономические интересы. Однако эта сфера активности рабочих должна была быть нормативным образом отрегулирована, чтобы она не наносила ущерб государству.

Широкое социальное реформирование требовало значительных средств. С учетом этого факта «С. 17 О.» предлагал реформировать налоговую систему с целью справедливого перераспределения бремени государственных расходов. Для этого следовало ввести прогрессивную шкалу подоходного обложения.

«С. 17 О.» придерживался исключительно парламентской тактики политической борьбы. При этом избирательный закон 11 декабря 1905 не позволил партии добиться ощутимого успеха на выборах в I и II Думу. В ходе избирательной кампании в I Думу октябристы выступали в союзе с Партией правового порядка, Прогрессивно-экономической партией, Всероссийским союзом торговли и промышленности. С. занимал строго центристскую позицию. Как заявлял М.А.. Стахович на первом учредительном съезде партии: ««С. 17 О.» открыто и резко отграничил себя с обоих флангов. Мы одинаково не сочувствуем и революции и реакции: нам одинаково кажутся незаконными, как насильственные революционные действия, так и ломка со стороны правительства основных начал Манифеста 17 Октября» (Шипов Д.Н. Воспоминания и думы о пережитом. М., 2007. С. 421). В итоге октябристам удалось провести 16 депутатов (в т. ч. П.А. Гейден, М.А. Стахович и др.), которые оказались на крайне правом фланге народного представительства. В связи с неудачной избирательной кампанией уже в июне 1906 в «С. 17 О.» обсуждался вопрос о реорганизации партии и создании нового объединения на базе формировавшейся Партии мирного обновления. «С. 17 О.» выступил резко против подписания Выборгского воззвания. Политический же курс правительство П.А. Столыпина был партией, в целом, поддержан. Лидеры «С. 17 О.» в большинстве своем сочувственно отнеслись и к учреждению военно-полевых судов 19 августа 1906, что привело к выходу из партии лидеров «мирнообновленцев» - П.А. Гейдена, М.А. Стаховича, Д.Н. Шипова. Во II Думе фракция октябристов составила 28 депутатов (к концу сессии – 35), которые блокировались с Группой правых и умеренных. Октябристы выступали против политической амнистии, доказывали неприемлемость отчуждения частновладельческих земель как единственно возможного решения аграрного вопроса, однозначно осуждали террористические акты. Неготовность думского большинства к диалогу с правительством вынуждала «С. 17 О.» требовать роспуска законодательного собрания.

Избирательный закон 3 июня 1907 позволил октябристам заметно увеличить свое представительство в Думе до 154 депутатов. «С. 17 О.» занял ведущее положение в нижней палате, имея возможность заключать соглашения как с правыми, так и с кадетами, что зачастую предрешало результат голосования. Октябристы были сторонниками тесного взаимодействия с правительством П.А. Столыпина, способствуя корректировке всех его важнейших реформ: в области аграрного, финансового законодательства, в сфере народного просвещения. В частности, многие октябристы настаивали на ограничении применения исключительного положения. Фракция доказывала необходимость изменений Правил 8 марта 1906 г. Также «Союз 17 октября» выступал против необоснованного повышения налогообложения, а также его неравномерного географического распределения. По словам А.И. Гучкова, сказанным на III съезде октябристов 4 октября 1909 г., «не осталось ни одного темного уголка правительственной деятельности, который не был бы беспощадно и ярко освещен представителями нашей партии. И мы боролись не только с правительством: рядом с правительством и над ним мы указали наличность вредных темных сил, очень влиятельных и безответственных» (Партия «Союз 17 октября»: Протоколы съезда, конференций и заседаний ЦК 1907-1915 гг.: В 2 т. М., 2000. Т. 2. С. 85).

Период наибольшего влияния октябристов на политическую жизнь страны совпал с разрушением организационной структуры «С. 17 О.». К 1909 осталось около 90 местных организаций, некоторые из которых фактически уже не функционировали. Это вынуждало октябристов сконцентрироваться на думской деятельности. Однако дезинтеграционные тенденции имели место и в самой фракции. Так, весной 1909 ее покинуло около 20 правых октябристов (т. н. «гололобовский инцидент»). Наличие центробежных сил в партии А.И. Гучков впоследствии объяснял тем, что «в нашем внутреннем партийном режиме мы неисправимые республиканцы, даже с некотором наклоном к анархизму. Мы бережно относимся к убеждениям людей, к вопросам о совести, к независимости их личности. Это есть известная психологическая черта, свойственная тем общественным течениям, из которых мы вышли. Поэтому нам с таким трудом дается установить в наших рядах навыки той железной дисциплины, без которой невозможна никакая серьезная политическая работа…» (Партия «С. 17 О.». М., 2000. Т. 2. С. 445).

В 1909 стало меняться отношение «С. 17 О.» к правительству в связи с вопросами военной и конфессиональной политики государства. В июне 1909 в личной беседе с кадетом М.В. Челноковым А.И. Гучков признавался, что «Дума идет быстро навстречу конфликту с правительством, что песня Столыпина спета и пора думать о более справедливых отношениях к оппозиции и объединению всех конституционных элементов» (ГАРФ. Ф. 810. Оп. 1. Д. 648. Л. 14). П.А. Столыпин остро реагировал на изменения позиции октябристов. В беседе с депутатом А.А. Уваровым 17 октября 1909 он утверждал: «Со стороны центра такое полевение не могу иначе назвать как политиканством и притом невысокого качества, недостойным серьезных государственных людей. Следовательно, я могу относиться к полевению не иначе как к весьма отрицательному и нежелательному явлению. То обстоятельство, что из-за новой линии центра кабинет явно разошелся с сим последним, оставшись благодаря этому без поддержки большинства, мало огорчает его. Если даже допустить, что его сейчас нет, то из этого следует лишь одно: оно должно быть и, вероятно, будет. Наконец, правительство не может огорчаться полевением октябристов и потому еще, что оно-то, правительство, - не октябристы. Если оно и опиралось на октябристское большинство в Государственной думе, то не потому что правительство исповедовало октябристскую программу, а потому что взгляды его и октябристов по тому или другому вопросу случайно совпадали» (П.А. Столыпин: Грани таланта политика. М., 2006. С. 483).

Принятие в марте 1911 закона о земствах в Западных губерниях в порядке чрезвычайно-указного права способствовало росту оппозиционных настроений среди октябристов и поставило под вопрос саму возможность делового сотрудничества фракции с правительством. 20 марта 1911 на встрече с избирателями С.И. Шидловский так комментировал реакцию «С. 17 О.» на действия кабинета министров: «Нас хотели вызвать на совершение беззакония, но мы на это не пошли. Разве мы могли в нашей конституционной борьбе с Государственным советом прибегать к тем средствам, которыми, к сожалению, воспользовалось правительство и провело благодаря им закон о западном земстве? Разве народные представители, так недавно призванные к законодательной деятельности, могли попрать закон? Нет, господа, на это октябристы никогда не пойдут. Мы иначе смотрим на дело. Если мы видим, как попирают на наших глазах закон, то наша святая обязанность, наш долг перед народом вступить в борьбу с этим лицом» (Партия «Союз 17 октября»: Протоколы III съезда, конференций и заседаний ЦК 1907-1915 гг.: В 2 т. М., 2000. Т. 2. С. 325-326).

Убийство П.А. Столыпина в сентябре 1911 поставило октябристов перед необходимостью обобщить свой политический опыт последних пяти лет. По словам А.И. Гучкова, в значительной мере благодаря Столыпину наладился конструктивный диалог между правительством и общественными силами, что было уникальным явлением в истории России: «Получилась картина, редкая в нашей русской жизни, небывалая со времен начала 60-х годов: две силы, вечно, казалось, непримиримо между собой враждовавшие – власть и общество – сблизились и пошли одной дорогой; общество поверило власти; власть остро почувствовала нужду в поддержку общества. В этом акте примирения выдающуюся роль сыграл П.А. Столыпин, представлявший совершенно исключительное сочетание тех качеств, какие требовались современным моментом. Благодаря именно его обаятельной личности, высоким свойствам его ума и характера, накапливалась вокруг власти атмосфера общественного доброжелательства и доверия на место прежней ненависти и подозрительности» (Партия «Союз 17 октября»: Протоколы III съезда, конференций и заседаний ЦК 1907-1915 гг.: В 2 т. М., 2000. Т. 2. С. 428). Однако общественное успокоение привело к упрочению положения сил реакции, которые добивались свертывания курса преобразований. По мнению Гучкова, П.А. Столыпин не смог одержать над ними победу, а после его гибели они окончательно восторжествовали, результатом чего стало фактическое упразднение объединенного правительства, замещенного традиционным для России «личным режимом».

Выборы в IV Думу, в ходе которых администрация препятствовала избранию представителей левого крыла и центра «С. 17 О.», заметно изменили расстановку сил в нижней палате. Численность октябристов снизилась до 98 депутатов. В состав IV Думы не прошли видные представители «С. 17 О.»: А.И. Гучков, П.В. Каменский, М.Я. Капустин, А.В. Еропкин и др. Новые условия побуждали партию к изменению тактической линии. На ноябрьской конференции 1913 конференция значительным большинством была принята резолюцию резко оппозиционного характера, в которой правительство обвинялось в систематичном нарушении принципов конституционализма и прав человека, провозглашенных еще Манифестом 17 Октября 1905. Разногласия в связи с этим решением стали причиной раскола фракции. Левое крыло настаивало на необходимости считать решения партийной конференции обязательными для фракции, правые октябристы отказывались им подчиняться, центр же призывал к компромиссу. В итоге фракция распалась на группу «С. 17 О.» (левые октябристы), группу независимых (правые октябристы), фракцию земцев-октябристов (центр). Для партии, ориентировавшейся на парламентские средства политической борьбы, отсутствие возможности влиять на своих депутатов ставило под вопрос ее существование. С этого момента количество заседаний ЦК заметно сокращается. Весной 1914 ЦК обсуждал возможность создания левого центра в нижней палате в союзе с кадетами и прогрессистами. 1 июля 1915 прекратилось издание ведущего органа «С. 17 О.» «Голоса Москвы». Вскоре после этого перестал созываться и ЦК партии.

Источники: Партия «Союз 17 Октября»: В 2 т. М., 1996-2000.

Лит.: Черменский Е.Д. Буржуазия и царизм в первой российской революции. М., 1970; Дякин В.С. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907-1911 гг. Л., 1978; Шелохаев В.В. Партия октябристов в период первой российской революции. М., 1987; Политическая история России в партиях и лицах. М., 1993; Вишневски Э. Либеральная оппозиция в России накануне Первой мировой войны. М., 1993; Павлов Д.Б. «Союз 17 октября» в 1905-1907 годах: численность и социальный состав. // Отечественная история. М., 1993. № 6; Харусь О.А. Кадетские и октябристские организации в Сибири: опыт реконструкции социокультурного облика // Исторический ежегодник. Омск, 1997; Соловьев К.А. Формирование либеральных и консервативных политических партий и Первая российская революция // Революция 1905 – 1907 годов: Взгляд через столетие. М., 2005; Brainerd M.D. The octobrists and the gentry, 1905-1907: leaders an followers? // The politics of rural Russia, 1905-1914. Bloomington – L., 1979; Emmons T. The formation of political parties and the first national elections in Russia. Cambridge – L., 1983.

Архив: ГАРФ. Ф. 115 («Союз 17 Октября»); Ф. 555 (А.И. Гучков); РГИА. Ф. 869 (Милютины).

К.А.Соловьев.


Возврат к списку